Кушакратха дас

Автор: Иван Михайлов. Опубликовано в Святые ИСККОН

Содержание материала

Питер Виджиани родился 31 июля 1946 года в Бруклине, одном из самых густонаселенных районов Нью-Йорка. Его детство прошло в Бенсонхёрсте, квартале с легендарным криминальным прошлым. Из тысяч и тысяч детей, живших тогда в Бруклине, было невозможно найти кого-нибудь похожего на него. Питер всегда был очень необычным, своеобразным, даже эксцентричным человеком, обладавшим многими талантами.

Питер долго не имел близких друзей, поскольку его устремления были намного возвышеннее, чем у соседей, ничем не примечательных средних евреев и итальянцев, живущих в его квартале. И как это обычно бывает, другие дети часто дразнили его. Они подходили и хлопали его по плечам или выкрикивали какие-нибудь оскорбления в его адрес. Однако он терпеливо сносил насмешки.

Когда Питер перешел в пятый класс, к ним присоединился новый ученик Мэтью Голдман. Он переехал из одного квартала Бруклина в другой, Бенсонхёрст, и перешел в новую школу. Его определили в класс, где учился Питер. Мэтью с раннего детства увлекался рисованием и с семи лет обучался живописи. Питер тоже был творческой личностью, поэтому они быстро нашли общий язык и стали близкими друзьями.

В школе, где учились Питер и Мэтью, был еще один чудак, художник. Иногда они общались с ним. Однажды во дворе его дома они втроем собрали скульптуру, целиком состоящую из старых металлических вешалок.

У Питера была младшая сестра Розмари. Хотя они во многом походили друг на друга, они не были особенно близки. На самом деле Питер не был очень уж близок и с остальными членами семьи.

Родителям Питера не нравилась дружба их сына с Мэтью. Однажды мать Питера в порыве гнева бросила в Мэтью открытую коробку с цветными карандашами, громко обвиняя в том, что он плохо влияет на ее сына, поскольку тот постоянно рисует у себя в блокноте какие-то каракули.

Однако Мэтью, с раннего детства посещавший школу искусств и регулярно ходивший в музеи, мог по достоинству оценить эти «каракули». Они были весьма неординарны. Наброски Питера были удивительны и незабываемы. Питер обладал оригинальным стилем рисования, который трудно забыть. Образы на его рисунках извивались, словно живые, как отблеск сознания, запечатленный на бумаге. Записи были едва различимы среди неподражаемого свободного выражения настроений и чувств, украшающих страницы одну за другой. Без сомнения, мир искусства лишился великого гения.

Несколько раз Мэтью просил Питера нарисовать людей, собирающихся в соседнем Центральном парке, — и с удивительной легкостью, пленяющим движением рук совершенные пропорции и фигуры людей проявлялись на бумаге.

Когда возникала необходимость проиллюстрировать какой-нибудь школьный проект, Питер ошеломлял всю школу, как учителей, так и учеников, своими способностями в акварели и карандашном рисунке. Никто другой из учеников школы не был способен в шестом классе изобразить вздымающиеся паруса рассекающего волны корабля Колумба в совершенном ракурсе.

Питер также сочинял симфонии — большие музыкальные произведения для оркестра. Однако им не суждено было быть исполненными. Питер никогда так и не услышал их. Они навсегда остались запечатленными только лишь на бумаге и в его воображении.

Таланты Питера не ограничивались миром искусства. Его сочинения в узком школьном кругу не имели себе равных. Конечно, орфография и грамматика не были его сильной стороной, но его умственные способности и способ изложения просто поражали. При чтении его сочинений учитель, иногда не в силах сдержать себя, начинал громко смеяться. В седьмом классе Питер даже написал поэму под названием «Инь-ян» размером шестьдесят тысяч слов.

У Питера не было никакого желания заниматься спортом, как это делали его сверстники. В то время когда они гоняли на велосипедах или роликовых коньках, Питер часто просто сидел на лавочке перед домом, погружаясь в философские книги и поэзию. Он отправлялся в библиотеку рядом с Проспект-парком, до которой было довольно-таки далеко добираться. Там он набирал множество книг, которые потом скрупулезно изучал. Сфера его интересов простиралась от сочинений древних греков, таких как Гомер и Сократ, до современных экзистенциалистов, вроде Сартра и Камю. Кирке-гард, Кафка и Паунд также были в числе читаемых им авторов.

Это дополнительное обучение помогало ему получать хорошие оценки в школе, которые у него всегда были высоки, за исключением, может быть, физики. Всякий раз, когда учителя проводили устный опрос, Питер был первым, кто поднимал руку. Он нетерпеливо размахивал ей, не в состоянии сдержать себя. Он знал правильный ответ, когда никто другой не мог его дать. И постоянно происходило одно и то же: он выпаливал ответ еще до того, как успевал встать, а учитель делал ему замечание за то, что он не вставал из-за парты. Он слегка привставал, опираясь на парту. Учитель требовал, чтобы он встал, как положено. Он вставал, а его брюки начинали сползать. Учитель просил его подтянуть штаны, и он подтягивал их под усмешки одноклассников.

Питер был одним из тех парней, которым нужно бы бриться уже в пятом классе, что органично вписывалось в картину его неряшливого внешнего вида. Грязный платок, свисавший из кармана, был другой колоритной деталью его внешности.

Его друга Мэтью часто наказывали за плохое поведение и иногда запирали в кабинете директора школы. Однажды, оставшись один, он влез в шкаф с документами, где нашел тесты по определению коэффициента умственного развития всех учеников школы. У Питера был определенно самый высокий результат, что-то около 158-ми.

С самого раннего детства Питер практиковал асаны хатха-йоги, которым его, похоже, никто специально не обучал. Иногда, когда Мэтью приходил к Питеру домой, он сидел в позе лотоса, которая в то время казалась довольно странной даже для Мэтью. Он мог подолгу сидеть в такой позе, слушая стереозаписи, которые собирал.