Кушакратха дас

Авадхута

Кушакратха был, вне всяких сомнений, большим оригиналом. Поскольку он не переносил холодной погоды, то даже в теплые дни его можно было видеть закутавшимся в шерстяное одеяло, в нескольких свитерах и теплом нижнем белье.

Еще одной особенностью Кушакратхи было то, что он повторял джапу очень, очень медленно. Тщательно выговаривая каждый слог маха-мантры, он старался внимательно слушать святые имена. На то, чтобы повторить свои круги, у него уходило несколько часов. Иногда его можно было видеть сидящим в каком-нибудь странном месте, например возле стиральной машины, и очень медленно повторяющим: «Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе».

Любимым служением Кушакратхи в храме Сан-Диего было мытье кастрюль. Он устанавливал на подоконник над раковиной кипу карточек, на каждой из которых был написан стих, и так заучивал шлоки, пока мыл кухонную утварь Кришны.

Образ Кушакратхи выделялся на фоне остальных преданных, живущих в храме. Никто из них не знал шастры так, как он.

Бхакта дас, президент храма в Сан-Диего, любил Кушакратху и испытывал благоговейный трепет перед его способностью запоминать стихи. Он часто просил Кушакратху прочитать утреннюю лекцию по «Шримад-Бхагаватам», но Кушакратха не любил выступать в роли лектора. Он был застенчивым и смиренным. И все же иногда, поддавшись уговорам Бхакты даса, Кушакратха с неохотой делал это. Сидя в центре алтарной комнаты, одетый в несколько свитеров с капюшонами в теплую южнокалифорнийскую погоду, он напоминал средневекового монаха-францисканца.

Его лекции были необычные. На них он не говорил от себя практически ни слова. В течение всей лекции он просто цитировал шлоку за шлокой. После того как он заканчивал цитировать одну шлоку, он говорил: «И этот стих напоминает другой стих...»

Однажды утром он подобным образом читал лекцию в алтарной комнате, воодушевленно цитируя шлоки одну за другой, когда Бхакта дас заметил сверкающие звездочки, кружащиеся в глазах

Кушакратхи. Словно крохотные вспышки молний крутились в обоих его глазах. Переведя взгляд от него к Шри Шри Радхе-Гиридхари, Бхакта дас увидел, что головы и глаза Их Светлостей обращены к Кушакратхе, а Их лица озаряли лучезарные улыбки. Он снова повернулся к Кушакратхе и опять увидел огоньки, пляшущие в его глазах. Ни до, ни после этого Бхакта дас никогда не встречал ничего подобного.

Кушакратха был очень худым, однако за раз мог съесть огромное количество прасада, особенно халавы. Иногда он мог съесть чапати штук двадцать за один присест. Во всем остальном Кушакратха был очень аскетичен. Он всегда спал на полу. Его ничего не интересовало, кроме Кришны. Он был мягким человеком с хорошим чувством юмора и немного чудаком, авадхутой, с причудливым поведением.

Кушакратха не был великим распространителем книг, но всегда старался выходить на улицу, чтобы продать хотя бы несколько книг или журналов «Обратно к Богу». Было только одно затруднение, если можно так сказать, — это его нежелание смотреть выше стоп душ, воплощенных в женские формы. Он обладал поразительной способностью практиковать настоящую брахмачарью: никогда не смотреть, не разговаривать и даже не думать о женщинах. В этом отношении он, возможно, был самым уникальным среди всех учеников Шрилы Прабхупады.

Кушакратха чувствовал себя некомфортно рядом с женщинами, сторонясь всякого общения с ними. Иногда, избегая встречи с ними, он залезал в храм через окно. Как только какая-нибудь женщина подходила к двери на выходе из комнаты для принятия прасада в храме в Сан-Диего, он держался на безопасном расстоянии, спокойно ожидая в сторонке с тарелкой в руках, когда она освободит проход. Если же этого не происходило, он открывал окно и с возгласом «Кришна, Кришна!» выпрыгивал наружу.

В то время Джаятиртха был местным представителем Джи-би-си. Он стал большим почитателем Кушакратхи за его знание шастр. В 1975 году Джаятиртха организовал несколько семинаров с участием Кушакратхи и зональных лидеров, чтобы вдохновить преданных изучать книги Шрилы Прабхупады. Несмотря на то что Рамешвара осуждал эти занятия как излишнее увлечение гьяной, они произвели положительный эффект, благодаря которому преданные обратили свои головы к книгам.

После этого Джаятиртха захотел, чтобы Кушакратха прочитал особые вечерние семинары для всех преданных лос-анджелесского храма Нью-Дварака.

В первый вечер храм был переполнен преданными, с нетерпением ожидающими начала семинара. На нескольких досках были представлены изложенные Кушакратхой краткие описания глав «Бхагавад-гиты». Преданные внимательно рассматривали эти описания, ожидая появления Кушакратхи. Время шло, а Кушакратха так и не приходил. Вернувшийся недавно из Индии, Пушкара также находился среди преданных, ожидавших лектора в алтарной. Хорошо зная об особенностях поведения Кушакратхи, Пушкара, предчувствуя, что что-то могло пойти не так, как надо, пошел искать своего друга. Через некоторое время он нашел его в проходе между домами, стоящего и мокнущего под дождем. Недоумевая, Пушкара обратился к нему: «Что ты здесь делаешь? Все тебя ждут». «Скажи им, чтобы они отошли», — пробормотал Кушакратха. Когда Пушкара посмотрел в направлении храма, то увидел нескольких женщин, собравшихся у входа. Чтобы семинар мог состояться, Пушкаре пришлось попросить их освободить проход.

Кушакратха не воспринимал микрофоны и вообще громкие шумы, из-за этого он говорил без какого-либо усилителя звука. Он дал всем домашнее задание, которое нужно было принести на следующий вечер. В положенное время Джадурани передала Пушкаре письменные работы всех женщин. Пушкара принес их Кушакратхе, но тот сказал: «Я не хочу их проверять», — и Пушкаре пришлось вернуть их Джадурани.

Многие женщины считали его поведение оскорбительным, однако Кушакратха никогда не питал неуважения к женщинам. Разгадка его поведения крылась в его намерениях. Кушакратха был настоящим брахмачари, очень верным своим обетам и поэтому даже никогда не смотревшим на матаджи.

Позднее он немного изменился, даже мог обсудить дела с женщиной, но только если на то была веская причина.